010, 01:41
Газета "Водный транспорт" от 11 марта 1978 года. Рубрика "Судьбы людские". ШКИПЕР ВАСИЛИСА.
Василиса Матвеевна неторопливо перебирала спицами, внучка Ирина склонилась над учебниками. Тихо и уютно в комнате, лишь из репродуктора доносится приглушенный голос диктора... Он говорит о новой Конституции...
- Бабушка, ты что? - подняла голову внучка.
-Да вот, слушаю и вспомнилось...
Василиса Матвеевна смахнула слезу. А перед глазами встали речные просторы...
Круты на Сухоне повороты, богата река перекатами. Вся жизнь Василисы прошла здесь. И невзгод в ее жизни было побольше, чем речных перекатов. Но как расскажешь об этом внучке ?
Плавать на судах Василиса начала с той поры, как сосватал ее речник Тимофей Невзоров. Жил он вдовцом с сынишкой Васяткой. До замужества было у Василисы сиротское детство. Ходила по миру с сумой. В окрестных деревнях людей добрых немало, в куске хлеба сироте не отказывали. Потом батрачила, работу справляла, какая и мужику не под силу. С Тимофеем началась жизнь, хотя и кочевая, но добрая. Был он приветлив, радовался: "Вот теперь у меня двое Васильков."
Неторопливо ведет Василиса Матвеевна рассказ. Натруженные руки теребят белый ситцевый платок. Пальцы согнуты - как бы приготовились крепче сжать штурвал, чтобы не забросило на перекате тяжелогруженую баржу. Эта привычка рук - быть всегда наготове - осталась на всю жизнь.
В войну мы одного не испытали - бомбы на голову не падали, а так-то разного лиха хлебнули вдосталь. В сорок четвертом отправили на фронт старшего нашего Василия. Он к той поре уже плавал с нами на судах. Только Васю проводили, как хозяин мой занемог: у него почки давно болели, потому и на фронт не взяли. Врач говорит: "Ему бы хлеб белый, масло." А какой там белый, если и черного не хватало. К весне совсем худо стало Тимоше.
Весной сорок четвертого похоронила Василиса мужа. И назначили матроса Невзорову шкипером баржи № 3039. В первый рейс вручили ей 150 накладных на разные грузы. Стоит она в конторе с пачкой бумаг в руках, а на глазах слезы. Как разобраться в документах с ее грамотой, как груз сдать в целости и сохранности ? Кто-то подбодрил: "Не робей, Василиса, все обойдется..." И правда.Что сама скумекала, что люди подсказали... (продолжу)
Василиса Матвеевна неторопливо перебирала спицами, внучка Ирина склонилась над учебниками. Тихо и уютно в комнате, лишь из репродуктора доносится приглушенный голос диктора... Он говорит о новой Конституции...
- Бабушка, ты что? - подняла голову внучка.
-Да вот, слушаю и вспомнилось...
Василиса Матвеевна смахнула слезу. А перед глазами встали речные просторы...
Круты на Сухоне повороты, богата река перекатами. Вся жизнь Василисы прошла здесь. И невзгод в ее жизни было побольше, чем речных перекатов. Но как расскажешь об этом внучке ?
Плавать на судах Василиса начала с той поры, как сосватал ее речник Тимофей Невзоров. Жил он вдовцом с сынишкой Васяткой. До замужества было у Василисы сиротское детство. Ходила по миру с сумой. В окрестных деревнях людей добрых немало, в куске хлеба сироте не отказывали. Потом батрачила, работу справляла, какая и мужику не под силу. С Тимофеем началась жизнь, хотя и кочевая, но добрая. Был он приветлив, радовался: "Вот теперь у меня двое Васильков."
Неторопливо ведет Василиса Матвеевна рассказ. Натруженные руки теребят белый ситцевый платок. Пальцы согнуты - как бы приготовились крепче сжать штурвал, чтобы не забросило на перекате тяжелогруженую баржу. Эта привычка рук - быть всегда наготове - осталась на всю жизнь.
В войну мы одного не испытали - бомбы на голову не падали, а так-то разного лиха хлебнули вдосталь. В сорок четвертом отправили на фронт старшего нашего Василия. Он к той поре уже плавал с нами на судах. Только Васю проводили, как хозяин мой занемог: у него почки давно болели, потому и на фронт не взяли. Врач говорит: "Ему бы хлеб белый, масло." А какой там белый, если и черного не хватало. К весне совсем худо стало Тимоше.
Весной сорок четвертого похоронила Василиса мужа. И назначили матроса Невзорову шкипером баржи № 3039. В первый рейс вручили ей 150 накладных на разные грузы. Стоит она в конторе с пачкой бумаг в руках, а на глазах слезы. Как разобраться в документах с ее грамотой, как груз сдать в целости и сохранности ? Кто-то подбодрил: "Не робей, Василиса, все обойдется..." И правда.Что сама скумекала, что люди подсказали... (продолжу)
Merimies merta rakastaa
ШКИПЕР ВАСИЛИСА ( продолжение )
Одним словом, первый рейс прошел без всяких происшествий. За первым последовали десятки других, не менее трудных.
И ночью и днем- за штурвалом. Короткий отдых был лишь в часы стоянок. Спасало то, что переняла от Тимофея речную грамоту. Все отмели на Сухоне, каменные пороги на перекатах знала наперечет. Уж на что хитра река Юг, каждую весну прокладывает в песчаном дне новый фарватер, но и та обманывать Василису не смела: чутьем угадывала шкипер, как поворачивать баржу. Случалось, буксир на мели, а баржа все на плаву. Бывало, каменели от штурвала руки, подкашивались от усталости ноги. Но, вспоминала, какое лихое время, что где-то горит земля, гибнут люди, что где-то там и ее Василий, приемный сын. И поднимались из глубины души силы. А сменить шкипера было некому: матросами девчонки зеленые плавали.
Одна такая, из новеньких, пришла к ней и спрашивает:
- Правда, что Вы баржу языком вылизывать заставляете ?
- У тебя вроде обе руки на месте, - усмехнулась Матвеевна, - зачем же языком-то ?
Проработав со шкипером навигацию, плакала эта самая девчонка, что расставаться надо. Хоть и сурова была Василиса Матвеевна, но только с виду. А на самом деле, добрая, как мать родная.
А она и верно, была прежде всего матерью. Дети всегда при ней, на барже. В навигацию уж как ни туго доставалось, а все легче, чем зимой. Старая баржа, на которой жили, промерзала насквозь. Днем Василиса убирала и топила печи в конторе. Придет с работы намаявшись, дома бы чего горячего съесть да прилечь. Только где там: ребятишки совсем закоченеют, пока матери дождутся. Скорее дров в печку, чайник на огонь. Потеплеет немного в каюте, рассядется ребятня вокруг матери. Голодные глазенки по блюдцу бегают, следят за каждым движением рук. А руки священнодействуют, нарезая крохотными кусочками вязкий тяжелый хлеб. Мало он походил на настоящий хлеб, этот хлеб войны, но умирать не давал.
-Выжили, однако, -вздыхает старая Василиса Матвеевна. - Уж сама не знаю как, но выжили. И все зимы до пятьдесят второго годика на барже перезимовали. (продолжу)
Одним словом, первый рейс прошел без всяких происшествий. За первым последовали десятки других, не менее трудных.
И ночью и днем- за штурвалом. Короткий отдых был лишь в часы стоянок. Спасало то, что переняла от Тимофея речную грамоту. Все отмели на Сухоне, каменные пороги на перекатах знала наперечет. Уж на что хитра река Юг, каждую весну прокладывает в песчаном дне новый фарватер, но и та обманывать Василису не смела: чутьем угадывала шкипер, как поворачивать баржу. Случалось, буксир на мели, а баржа все на плаву. Бывало, каменели от штурвала руки, подкашивались от усталости ноги. Но, вспоминала, какое лихое время, что где-то горит земля, гибнут люди, что где-то там и ее Василий, приемный сын. И поднимались из глубины души силы. А сменить шкипера было некому: матросами девчонки зеленые плавали.
Одна такая, из новеньких, пришла к ней и спрашивает:
- Правда, что Вы баржу языком вылизывать заставляете ?
- У тебя вроде обе руки на месте, - усмехнулась Матвеевна, - зачем же языком-то ?
Проработав со шкипером навигацию, плакала эта самая девчонка, что расставаться надо. Хоть и сурова была Василиса Матвеевна, но только с виду. А на самом деле, добрая, как мать родная.
А она и верно, была прежде всего матерью. Дети всегда при ней, на барже. В навигацию уж как ни туго доставалось, а все легче, чем зимой. Старая баржа, на которой жили, промерзала насквозь. Днем Василиса убирала и топила печи в конторе. Придет с работы намаявшись, дома бы чего горячего съесть да прилечь. Только где там: ребятишки совсем закоченеют, пока матери дождутся. Скорее дров в печку, чайник на огонь. Потеплеет немного в каюте, рассядется ребятня вокруг матери. Голодные глазенки по блюдцу бегают, следят за каждым движением рук. А руки священнодействуют, нарезая крохотными кусочками вязкий тяжелый хлеб. Мало он походил на настоящий хлеб, этот хлеб войны, но умирать не давал.
-Выжили, однако, -вздыхает старая Василиса Матвеевна. - Уж сама не знаю как, но выжили. И все зимы до пятьдесят второго годика на барже перезимовали. (продолжу)
Merimies merta rakastaa.
ШКИПЕР ВАСИЛИСА ( окончание )
А в пятьдесят втором у нас была большая радость. Заимела я с ребятишками наконец-то собственный угол: комнату дали в бараке. Оно, конечно, закуток тот комнатой-то называть неловко. Был прежде сарай, где капусту да огурцы засаливали. Так вот, разделили его на клетушки, и одна из них нам досталась. Если с нынешних времен глядеть, так радоваться вроде бы и нечему. А ведь я с самого рождения своего угла на земле не имела. Дыры глиной замазали, бумагой утыкали, оклеили комнатушку обоями - все стало как у людей....
Семья к той поре окрепла: Володя и Нина начали работать на судах. А Василису отправили на курсы повышения квалификации. На занятиях все в тетрадки записывают, что преподаватель говорит, она одна руки сложила. Преподаватель подходит: "Почему товарищ Невзорова, не ведешь конспект?" "Неграмотная, писать не умею". "Как же сдавать-то будешь ?" "Сдам, не сомневайтесь."
На экзаменах мужчина такой солидный, вся грудь в орденах, вопросы задавал все по книжке. А она ему свою речную грамоту выкладывает по-своему. Удивился он: "Вам, товарищ Невзорова, не сдавать, а принимать экзамены надо бы, особенно по лоции реки Сухоны".
Давно выросли дети Василисы Матвеевны. Высшее образование получили сын Василий и дочь Галина. Выучился и давно плавает капитаном Владимир. Уже и сыновья Владимира плавают на судах. Дочь Нина работает в Вологде на льнокомбинате. С Ниной да внучкой Ирочкой и живет сейчас Василиса Матвеевна в благоустроенной квартире. У Иры с бабушкой большая дружба, все тайны доверяют друг другу. Слушает Ирочка бабушкин рассказ, как сказку. Глазенки горят: неужели это ее бабушка, ласковая и добрая, водила по реке тяжелые баржи ?
Помолчав, девочка спрашивает:
- А за что это тебя, бабушка, орденом Ленина наградили ? И медалями и грамотами. За что ?
- За честность, Ирочка.
- Да что ты, бабуля, разве за честность ордена дают ?
- Дают, Ирочка... Ведь ничего я такого героического не сделала - просто работала честно... Вот и выходит, что за честность.
А. МЕДВЕДСКАЯ. ВОЛОГДА.
А в пятьдесят втором у нас была большая радость. Заимела я с ребятишками наконец-то собственный угол: комнату дали в бараке. Оно, конечно, закуток тот комнатой-то называть неловко. Был прежде сарай, где капусту да огурцы засаливали. Так вот, разделили его на клетушки, и одна из них нам досталась. Если с нынешних времен глядеть, так радоваться вроде бы и нечему. А ведь я с самого рождения своего угла на земле не имела. Дыры глиной замазали, бумагой утыкали, оклеили комнатушку обоями - все стало как у людей....
Семья к той поре окрепла: Володя и Нина начали работать на судах. А Василису отправили на курсы повышения квалификации. На занятиях все в тетрадки записывают, что преподаватель говорит, она одна руки сложила. Преподаватель подходит: "Почему товарищ Невзорова, не ведешь конспект?" "Неграмотная, писать не умею". "Как же сдавать-то будешь ?" "Сдам, не сомневайтесь."
На экзаменах мужчина такой солидный, вся грудь в орденах, вопросы задавал все по книжке. А она ему свою речную грамоту выкладывает по-своему. Удивился он: "Вам, товарищ Невзорова, не сдавать, а принимать экзамены надо бы, особенно по лоции реки Сухоны".
Давно выросли дети Василисы Матвеевны. Высшее образование получили сын Василий и дочь Галина. Выучился и давно плавает капитаном Владимир. Уже и сыновья Владимира плавают на судах. Дочь Нина работает в Вологде на льнокомбинате. С Ниной да внучкой Ирочкой и живет сейчас Василиса Матвеевна в благоустроенной квартире. У Иры с бабушкой большая дружба, все тайны доверяют друг другу. Слушает Ирочка бабушкин рассказ, как сказку. Глазенки горят: неужели это ее бабушка, ласковая и добрая, водила по реке тяжелые баржи ?
Помолчав, девочка спрашивает:
- А за что это тебя, бабушка, орденом Ленина наградили ? И медалями и грамотами. За что ?
- За честность, Ирочка.
- Да что ты, бабуля, разве за честность ордена дают ?
- Дают, Ирочка... Ведь ничего я такого героического не сделала - просто работала честно... Вот и выходит, что за честность.
А. МЕДВЕДСКАЯ. ВОЛОГДА.
Комментариев нет:
Отправить комментарий